«Российская газета», г. Москва Педикюр для ЧеховаТомичи разули великого писателя и гордятся этим наблюдатель Мария Соколова, Томск 115 лет назад великий русский писатель Чехов из-за распутицы задержался в городе Томске, и отзывался о нем очень нелестно, назвав, в частности, "свиньей в ермолке", а томских женщин - "жесткими наощупь". Видимо, он не мог и представить, чем это слово отзовется в сердцах томичей. В 2004 году на набережной Томи, в "губернаторском" квартале был поставлен памятник "Антон Павлович в Томске глазами пьяного мужика, лежащего в канаве и не читавшего "Каштанку". Скульптура стала средоточием томской современной культуры и яблоком раздора для томской интеллигенции одновременно: вид босого Чехова идеалистам невыносим. На днях был создан Иронический комитет в защиту памятника. Обозреватель "РГ" вылетел в Томск, чтобы поговорить с воинствующими сторонами о роли иронии в патриотизме, об идеализме и попрании символов. Месть - блюдо, которое нужно подавать холодным"Это все месть Чехову за "нетрезвый город Томск". Теперь каждый студент норовит утереть бронзовый нос классику!" - скорбят те, кто относится к Чехову, как к святыне. "И это прекрасно, ведь теперь он наш, "свой", у нас, томичей, уже сто лет с Антон Палычем "личные отношения". Если бы это был скучный памятник "святыне", - вряд ли томичане его любили бы! Чехов на томской земле теперь крепко стоит этими ступнями, он теперь на нашей земле прописан", - говорят сторонники Иронического комитета. В эти споры может включиться любой прохожий: "Так ведь закон приняли, чтоб не сносить", - говорит сторонний свидетель. - "Да нет, это пока только заседания областной Думы проходят по этому поводу!" - возражают ему. На самом деле, страсти по необычному памятнику кипят не только в Томске. В думу Томской области на имя ее председателя и на имя губернатора области пришло письмо из Москвы, от генерал-майора Копышева: "Я получил фотографии "памятника" Чехову А.П. со всеми надписями на нем. Воспринял как личное оскорбление. Как же нужно ненавидеть Россию, русский народ и русскую культуру, чтобы так издеваться над великим русским писателем, которого Л.Н. Толстой называл "Пушкиным в прозе"?!!! От имени советских офицеров выражаю решительный протест против такого опошления русской культуры. С надеждой на понимание и принятие необходимых мер. Е.И. Копышев, председатель ЦИК МССО, генерал-майор авиации". Ксерокопия этого письма теперь висит в рамочке в мастерской Леонтия
Усова, автора скульптуры. Я начинаю понимать Чехова. Не так мне жалко сотни, как мне не нравится,
когда меня шантажируют. Конечно, Чехову в Томске пришлось намного хуже, чем мне. Жуткая распутица, грязь, потерял галошу, и, что гораздо хуже, при переправе через Томь чуть не утонул, простудился, и две недели потом кашлял. Неудивительно, что он не удостоил Томск ни единым добрым словом. "Славянский базар", ирония и галошиРесторан "Славянский базар" - единственное место в Томске, которое похвалил Антон Павлович, с оговоркой, что через непролазную грязь добраться до него невозможно (там и галошу потерял, если верить легенде). Памятник стоит буквально в двух шагах от ресторана, вокруг - чистейший снег: томичи искупают вину. "Местная интеллигенция, - писал простуженный Чехов, - мыслящая и немыслящая, от утра до ночи пьет водку, пьет неизящно, грубо и глупо, не зная меры и не пьянея". В редакции литературного альманаха "Сибирские Афины" писатели изящно подливают мне одноименную настойку на кедровых орешках: "Вызывает творческий зуд и любовную истому", и, не пьянея, разговаривают об ироническом патриотизме Томска. Становится очевидно, что интеллигенция прошла долгий путь. "Творчество - это возможность посмотреть на что-то под другим углом. Даже из канавы". - говорит Александр Казанцев, главред альманаха, - "Памятник этот - адекватный ответ, притом талантливый. Это не реванш, не сведение счетов. Это ироническое резюме чеховских произведений. Равновеликий ответ Чехову. В нем и заключается патриотизм. Конечно, "свинья в ермолке" - это очень обидно! Но, все дело было в том, что он оказался одиноким в городе. О чем еще он мог думать? Грязь, тоска, на переправе перевернули, заболел, но томских женщин, тем не менее, оценил. Или недооценил их. Конечно, иногда кажется, что ничего с тех пор не изменилось, и, вместе с тем, сейчас это совсем другой город. В то время Томск был перекрестком всех сибирских дорог, его называли "постоялым двором Сибири". Страшно богатые купцы тогда уже начинали цивилизовываться, из "картузных купцов" они превращались в меценатов, тех, кто построил первый сибирский Университет. А теперь у нас каждый седьмой житель города - студент! Томск - студенческая столица России!" "И мы закладываем новые традиции. Теперь никто не пройдет мимо Чехова, не потрогав его нос, не обнявшись с ним. Те же студенты перед экзаменом теперь обязательно должны потереть ступню Чехова - на счастье. А "чеховские пятницы" в теплое время года? Этот памятник объединил всех, всего за год он стал лицом, символом города", - говорит томский поэт Геннадий Сорокин. - "И мы на Чехова смотрим с иронией. Этот памятник абсолютно в стиле чеховских произведений, потому что Чехов сам - прежде всего иронист". "Любое видение должно быть ироничным", - говорит другой поэт, Николай Игнатенко, - "Даже патриотизм. Чем больше иронии во взгляде на самих себя - тем лучше. И памятник этот - не ирония по отношению к Чехову, а наша ирония во взгляде на самих себя. А то, что ему педикюр делают каждую неделю, ногти красят на ногах - так это же студенты". Этим большим ступням, которые теперь так крепко стоят на томской земле, делают не только педикюр. Приезжали работники местной обувной фабрики, снимали мерки, сделали "Чехову" галоши. Что не мешает ему снова стоять босиком. О пользе искусства"Вы видели этого "Чехова"?" - спрашивает Тамара Каленова, писательница. Она и ее муж, писатель Сергей Заплавный, - "основные обвинители". - "И не жалко вам, что он там босой стоит, на снегу?" Талант скульптора Леонтия Усова признают все, даже его "идеологические противники". "Но это не памятник, - говорит Тамара Александровна, - потому что памятник ставится в честь и во славу! А это скульптурная эпиграмма. Но ее установили в административном районе города, и она превратилась в настоящее издевательство над великим писателем! Неправильно это. Молодежи нравится, потому что они - молодые, иронические. Они трут ему нос - и нос блестит, как у пьяницы. Карманы оттопырены - и туда кладут монетки, как нищему, медяки, якобы на счастье. И выдается это за народную традицию. Низкое развлечение - утереть нос великому писателю. Это оскорбительно. От славы Чехова не убудет, его величие не уменьшится. Вот смотрите: вышли карикатуры на пророка Мухаммеда - пророку от этого ничего не будет, но, как оскорбительно это для верующих! Зачем художнику высмеивать великого человека, когда он должен нести добро? Это вредно, это размывает тонкую интеллектуальную, духовную структуру Томска. Почти 70 представителей томской интеллигенции подписали письмо с предложением убрать памятник с набережной. Мы предлагаем организовать специальную площадку, где можно будет выставлять снесенные памятники, там найдется и место для авангардистских скульптур Усова. К тому же, знаете! Ведь памятник поставили не на народные деньги! Это деньги от богатых людей, от меценатов. Для них не имеют значения чувства простых людей, которые любят Чехова". - Когда Чехов достаточно оскорбительно высказывался о Томске, он нес
добро? "Если ребенок с младенчества знакомится с Чеховым в таком воплощении - это не самое лучшее решение. Чехов глазами профессоров выглядит совершенно иначе. Мы очень ценим творчество Леонтия Андреевича, у него есть и портреты Чехова в совершенно ином ключе: в изящном, изысканном, именно в этом ключе он мог бы сделать городскую скульптуру. И мы против того места, которое выбрано для него - "губернаторский квартал", главное место в городе". - говорят Надежда Боровинских, директор Томского областного художественного музея, и Вера Зырянова, заведующая отделом по организации выставок. - Ведь Чехов много о чем и о ком отзывался, мягко говоря,
неуважительно. И так получается, что Томск - единственное место, где
великому писателю "дали сдачи". Вас это не воодушевляет? Настоящий иронический патриотизмВ "Иронический комитет в защиту памятника" входят самые разные люди - от директора того самого "Славянского базара" до томских бардов и чемпиона России по экстремальному рафтингу Евгения Ковалевского, четырехкратного покорителя Эвереста. "Знаете, в чем выражается настоящий патриотизм? - спрашивает Ковалевский, энергично расчищая снег вокруг памятника. - У нас в библиотеках - рекордный спрос на "Каштанку". На него приезжают смотреть из других городов. И тоже трогают его за нос. Мы все гордимся этим памятником: он доказывает, что мы, томичи, способны на необычные вещи. Может быть, Усов и хотел отомстить Чехову за обидные слова о Томске, но сейчас этот памятник уже вышел за пределы мировоззрения Усова. Уже никому не важно, что думал Усов в момент создания. Люди приходят, чтобы увидеть памятник своими глазами, у них рождаются свои образы. Хорошо, что существуют те, кто выступает против памятника, такие, как тот московский генерал. И мы сразу вспомнили, что у нас есть сердце и душа, и то, что называют патриотизмом. Музыканты и художники объединились вокруг памятника. В теплое время года у нас еженедельные "чеховские пятницы" проходят: собираемся с гитарами, приходят поэты, читают стихи, художники выставляют картины. У нас будет настоящий "Томский арбат" здесь, на набережной. Что означает этот памятник? Он означает, что в городе был Чехов - это раз. Что томичи умеют смеяться над собой и над жизнью - это два! И, три, это значит, что в городе есть скульптор Леонтий Усов, гений". То, что Леонтий Андреевич - гений, в Томске даже не принято обсуждать. Его деревянные скульптуры - сплетения трагических настроений, иронических мыслей и шелковистой древесины кедра. Толпящиеся образы на полках студии ошеломляют. И, да, там действительно есть несколько изящнейших решений образа Чехова, и в них любовь Усова к Чехову очевидна. - Тут, в Томске, я столкнулся с тем, что люди, когда упоминают его, начинают отводить глаза и вздыхать: "Ах, Чехов…" И вот, когда я стал читать его письма, я наткнулся на строчку "Томск - город нетрезвый" - и началось! Чехов Томск делает своеобразным эталоном для Сибири. Пишет, например, "Томск - совершенная свинья в ермолке рядом с Красноярском", или "самый красивый среди городов Сибири - это Иркутск: Томск гроша ломаного не стоит". "Подъезжая к Томску, я начал чувствовать признаки цивилизации: на постоялом дворе старуха подала мне чайную ложку, предварительно вытерев ее об зад". - мелодичнейше декламирует Усов, давно ушедший из театра, но не забывающий ни на минуту о том, что он - актер высшей категории. - "И, когда я читал эти строки о пьяных мужиках, мне сразу представился этот самый мужик, который смотрит на Чехова - снизу, из канавы, пьяный, беззлобный, безобидный... Искаженная перспектива, нелепая шляпа и где-то валяется галоша. Те, кто сейчас обижается, что я показал Чехова таким, они ведь на себя обижаются: я заставил их видеть, что они - такие и есть, какими их видел Чехов. Ведь мы не стали лучше, мы хуже стали за эти годы… - Почему же хуже? - У вас было чувство некоторой мести Чехову? - Вам кажется этичным то, что они перестают принадлежать себе и своей
частной жизни? ПыльВ дверь мастерской внезапно звонят. Усов идет открывать, но за ней -
никого нет. Стиль своих работ Усов определяет, как "принцип тубаретки": "Я их
иногда по частям собираю, как табуретки". Иногда он говорит нарочито
простонародно - немножко актерства, немного утонченности, и немного - его
прошлого. Леонтий Усов - седьмой из восьми сыновей архангельского
лесоруба. С юности попал в театр, сначала - рабочим сцены, потом вырос до
высшей актерской категории, объездил всю Россию, а потом ушел в деревянную
скульптуру (дереву он изменяет редко). Когда портрет Толстого его работы
привезли в Ясную Поляну, Владимир Толстой сказал: "Ну, вот он и вернулся".
Художественные работы Усова ценятся так же высоко, как его актерский дар.
Однажды во Франции Усов начал читать стихи "дочерям русской эмиграции".
Муж одной из них, ни слова не понимавший по-русски, немедленно убежал... и
вернулся с полотенцем, чтобы слушательницы могли вытирать слезы. В дверь мастерской снова звонят. Приходит еще один из томских скульпторов - Олег Кислицкий. "Маша, а у вас есть любовник?" - спрашивает Кислицкий: в мастерской Усова стоит проект его "памятника любовнику" - барельеф толстого человека в трусах, висящего под балконом. У Кислицкого и Усова еще множество проектов: например, "Памятник медведям, которые бродят по улицам Томска", и еще, и еще, дело за поддержкой и реализацией. "Памятник волку из мультика "Щас спою!" уже стоит и даже произносит несколько фраз, если хорошенько потереть медную кнопку. Странным образом, Леонтий Усов, архангелогородец, стал одним из тех, кто сделал так много для формирования чувства патриотизма томичей. Он нарисовал четыре сотни портретов граждан Томска, и почти две сотни из них вошли в сборник "Томичане": лица и краткие биографии, от "бомжа" до губернатора, бессистемно разбросаны по книжке. В роли "бомжа", на самом деле, помощник Усова Леша, и уже никто не вспоминает, что, когда-то, когда он пришел к Усову, он и был самым настоящим бомжом. Как не вспоминают о том, что человек, который столько сделал для Томска и патриотического чувства томичей - на самом деле, - архангелогородец. Это всего лишь пыль. Я ухожу из мастерской Усова, унося с собой деревянную пыль его
скульптур - на счастье. А в оттопыренных карманах Чехова на набережной я
оставила несколько монеток - чтобы вернуться. |